Николай Зенькович - ЦК закрыт, все ушли... [Очень личная книга]
Во-вторых, когда следователю Леониду Прошкину поручили расследование случившегося, то его долго не пускали к месту происшествия и в конце концов запретили взять с собой понятых. Ими стали... сотрудники госбезопасности, дежурившие в том же здании, где находился кабинет Ахромеева.
В-третьих, накануне трагедии 23 августа Сергей Федорович закончил работу над текстом выступления на сессии Верховного Совета СССР, которая была запланирована на 26 августа. Он обсуждал его с дочерью (у нее даже сохранился черновик). Ахромеев предполагал довести до сведения депутатов убийственные, как он полагал, факты предательства некоторыми высшими чиновниками СССР интересов государства. Вероятно, кому-то из них было крайне невыгодно, а может, и опасно такое выступление в наэлектризованный борьбой момент...
Почему бы, пишет С. Турченко, учитывая сказанное, не предположить и следующую версию?
Ахромееву, угрожая арестом и последующими репрессиями против семьи (тогда в это легко было поверить), предлагают единственный выход: самоубийство. Исполнители в соответствии со своим профессиональным опытом определяют ему и метод повешения. Затем дают синтетический шпагат из комнаты секретарей и закрывают маршала в кабинете на какое-то время.
Такая версия, по мнению С. Турченко (не претендующая. конечно же, на бесспорность) способна все же дать ответы на возникающие вопросы. К тому же на предположение о том, что маршала шантажировали благополучием семьи, невольно наводит и его предсмертное письмо к родным: «Всегда для меня был главным долг воина и гражданина. Вы были на втором месте. Сегодня я впервые ставлю на первое место долг перед вами. Прошу вас мужественно пережить эти дни. Поддерживайте друг друга. Не давайте повода для злорадства недругам...»
Спустя семь лет после этой странной череды самоубийств стали открыто писать, что министр внутренних дел Пуго и его жена были застрелены неизвестными лицами. Сложнее с Павловым и Кручиной.
Кручину я знал хорошо, он производил впечатление совестливого и порядочного человека. Не могу ни в чем его упрекнуть. Обязательный, честный, доступный, простой в обхождении. И вдруг такая нелепая смерть.
Судмедэксперты и другие специалисты пришли к однозначному мнению — управляющий делами ЦК КПСС действительно покончил жизнь самоубийством.
Он оставил записку: «Я не заговорщик, но я трус. Сообщите, пожалуйста, об этом советскому народу. Н. Кручина».
Главный казначей партии выбросился в пять часов утра 26 августа с балкона своей квартиры на пятом этаже роскошного по тогдашним меркам дома в Плотниковом переулке.
Николай Ефимович Кручина родился в 1928 году. В 1953 году окончил Азово-Черноморский сельскохозяйственный институт. Дальше— обычная карьера партийного функционера — от первого секретаря Новочеркасского горкома комсомола до заместителя заведующего отделом сельского хозяйства и пищевой промышленности ЦК КПСС. С 1983 года— управляющий делами ЦК КПСС. В этой ключевой для Старой площади должности он устраивал и Андропова, и Черненко, и Горбачева.
Судя по обстоятельствам его гибели, не все там было ясно. И самое главное, неизвестны подлинные мотивы самоубийства. Что заставило опытного и умудренного человека приговорить самого себя к высшей мере наказания? Причастность к ГКЧП? Но такими материалами следствие не располагало. Скорее, считают в прокуратуре, подобная смерть связана с тем, что в субботу было опечатано здание ЦК КПСС, и Кручина опасался фактов, которые могли всплыть при просмотре его бумаг. Не исключалась, впрочем, и его импульсивность, эмоциональность. Люди, близко знавшие его, отмечали, что на него сильно подействовали события последней недели.
Пресса настойчиво муссировала обстоятельства гибели главного казначея партии. Сообщалось, что следственные работники Ленинского района Москвы закончили проверку по факту смерти Кручины. По результатам расследования вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления. Заключение судмедэкспертизы и другие материалы проверки со всей очевидностью и категоричностью свидетельствовали: это было действительно самоубийство.
Много разговоров вызвали телевизионные сообщения о том, что в квартире Кручины был произведен обыск, в результате которого следователи Прокуратуры СССР изъяли ряд очень важных документов, проливавших, по мнению телеведущих, свет на засекреченную деятельность КПСС.
— Точно известно, — захлебываясь словами, верещала истеричная теледива,— что эти документы не попали в прокуратуру Ленинского района — по рангу не положено. О местонахождении досье Кручины отказались что-либо сообщить в Прокуратуре СССР, переадресовав нас в Прокуратуру РСФСР. Но и там в ответ на наши вопросы о досье — пока глухое молчание. Лишь из неофициальных источников нам удалось кое-что узнать о содержании документов, изъятых из квартиры управляющего делами ЦК КПСС.
По мнению теледивы, досье Кручины содержало сведения о валютном бюджете КПСС в каждой советской республике. Вместе с тем там были письменные просьбы высокопоставленных партаппаратчиков к Политбюро ЦК КПСС о необходимости создания на базе предприятий партии акционерных обществ закрытого типа.
— Самое, пожалуй, важное, — делилась доверенными ей секретами теледива, — что в досье Кручины имелись документы, свидетельствующие о том, что в системе КПСС существовал институт «доверенных лиц». Часть этих «доверенных лиц» руководила коммерческими структурами. В их обязательства перед Управлением делами ЦК входило прежде всего перечисление прибыли на счета парторганизаций, испытывающих недостаток членских взносов. Как следует из документов, существовали «доверенные лица» и другого рода, которые докладывали в ЦК КПСС и Политбюро об обстановке в местных партийных организациях, попросту говоря, «стучали» на своих же товарищей по партии. Насколько многочисленной была сеть «доверенных лиц» ЦК КПСС — пока не ясно.
Далее следовали подробности, от которых стыла в жилах кровь и сердца законопослушных телезрителей замирали от приобщения к жгучим тайнам века:
— Досье Кручины найдено не в запертом сейфе, а на кресле у его стола в домашнем кабинете — аккуратно сложенное в отдельную папку. К сожалению, оно содержит мало прямых улик. Оно, пожалуй, может служить лишь ключом к разгадке технологии коммерческой деятельности КПСС в последние годы, лишь указателем в поиске «золота партии». Ведь написал же в одной из двух своих посмертных записок Николай Ефимович Кручина: «Моя совесть чиста».
5 сентября, выступая в программе «Вести», секретарь Московской конвенции предпринимателей М. Гуртовой вообще сразил зрителей, сообщив, что два человека, занятые поиском денег КПСС, таинственным образом исчезли.
О деньгах партии ходили самые невообразимые слухи. Один журналист так предварял свои откровения в газете: «Человек, который дал мне эту информацию, по-дружески предупредил, чтобы я без телохранителя на улице не появлялся. Человек, который дал информацию этому человеку, откровенно боится за свою жизнь, боится, что однажды он случайно или выпадет из окна, или попадет под машину, или попросту будет пристрелен. Этот банковский служащий видел финансовые документы, свидетельствующие о четырех крупнейших финансовых сделках, к которым имеют непосредственное отношение КПСС и Госбанк СССР. Речь идет о так называемых трансфертных операциях по переводу в общей сложности 280 миллиардов рублей в доллары. При этом рубли остались в Союзе, но уже на счетах неизвестных нам пока иностранных менял, а около 12 миллиардов долларов сконцентрировались на тайных спецсчетах за границей».
Тему «денег партии» усиленно подпитывали многие политики. Вице-президент Научно-промышленного союза А. Владиславлев давал такое интервью:
— Не сомневаюсь, что это творилось. Настолько все коррумпировано. Но говорить конкретно пока рано.
А вот слова будущего советника московского мэра и председателя комитета Госдумы России по приватизации П. Бунича:
— Я тоже в это верю. Безусловно верю. Но мы ничего не знаем. Абсолютно... А прорваться за эти семь печатей надо...
И только секретарь ЦК КПСС, первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Б. Гидаспов нашел в себе мужество сказать:
— Я тоже слышал о трансфертных операциях. Но не думаю, что это было так. Потому что даже у трансферта все равно остаются следы. И поэтому, если кто-то и занимался такой деятельностью, он очень крупно рисковал. Навряд ли в Управлении делами ЦК КПСС нашлись бы смельчаки, которые пошли бы на такие безумные операции. Ведь, по сути дела, это расхищение народного, достояния.
С Павловым лично я не был знаком, никогда с ним не встречался. Говорят, когда он узнал о том, что Кручина выбросился из окна, произнес:
